В таком случае добудь ружье. И стреляй первым.

Это уже лучше. Он, конечно, не Уайет Эрп [80] , но стрелять умеет. Охотник и жертва — вещи неизмеримо разные, как небо и земля, даже не будучи шринком, можно это понять. Генри был уверен, что при нормальной видимости он без колебаний пристрелит этих негодяев.

Он уже потянулся к ручке, когда услышал удивленное проклятие, удар и очередной выстрел. Очень-очень близко. Генри решил, что кто-то поскользнулся и шлепнулся на задницу, случайно нажав при этом на курок. Может, сукин сын просто застрелился? Или на это слабая надежда? Вот был бы выход…

Черта с два. До Генри донеслось тихое ворчание: похоже, упавшему удалось встать. Оставался единственный выход, и Генри им воспользовался: снова лег на сиденье, пристроил, как мог, руки Даддитса у себя на плечах и притворился мертвым. Вряд ли, конечно, этот трюк сработает. Нехорошие парни проходили мимо грузовика, очевидно, ничего не заметив, если он все еще жив, но тогда они наверняка из штанов выпрыгивали от нетерпения. Теперь же их вряд ли обманут несколько дырок от пуль, разбитое стекло и кровь, вытекшая из носа и легких бедняги Даддитса.

Послышался негромкий хруст снега под чьими-то ногами. Судя по звуку, всего один человек. Вероятно, гнусный Курц. Последний из могикан. Приближающаяся тьма. Смерть в конце дня. Больше не его старая подруга, теперь он только разыгрывает мертвого, но все равно приближающаяся.

Генри закрыл глаза… в ожидании.

Шаги протопали мимо «хамви», не задерживаясь.

Стратегические цели Фредди Джонсона были на этот момент чрезвычайно практичны и не заходили далеко: он хотел добраться до чертова «хамви» и развернуться, ни разу не застряв. Если ему к тому же удастся миновать промоину на Ист-стрит (там, где пришел конец «субару», за которым гнался Оуэн) и не опрокинуться. Если же он доберется до шоссе, горизонты несколько расширялись. Как раз в тот момент, когда он открыл дверцу и скользнул за руль, в мозгу промелькнула мысль о Массачусетской автомагистрали. Вдоль шоссе тянется огромная территория. Есть где скрыться. Много найдется местечек.

Омерзительный запах газов и этилового спирта ударил в лицо, как пощечина. Перли! Чертов Перли! Во всей этой суматохе он совсем забыл об этом мудаке.

Фредди поднял карабин… но Перли так и не пошевелился. Не стоит тратить на него пулю. Просто выбросить в снег, и все тут. Если повезет, Перли замерзнет, не просыпаясь. Он и его сволочные…

Но Перли не спал. И не отключился. И даже не впал в кому. Перли был мертв. И… даже… усох. Морщинистые щеки впали, втянулись. Глазницы казались глубокими колодцами, словно за тонкими пленками век глазные яблоки провалились глубоко внутрь. И он прислонился к дверце под каким-то странным углом: одна нога поднята, почти лежит на стекле, словно он так и умер, пытаясь испустить свой знаменитый полупук. Штанины комбинезона потемнели, как измазанные грязью, сиденье под ним было мокрым. От лужи тянулись красные ручейки.

— Какого хре…

С заднего сиденья раздался оглушительный шум, словно кто-то включил мощную стереосистему на полную катушку. Углом глаза Фредди поймал какое-то движение. В зеркальце заднего обзора возникло чудище из страшной сказки. Прежде чем Фредди успел опомниться, чудище оторвало ему ухо, прокусило щеку, ворвалось в рот и вцепилось в нижнюю челюсть. И тут срань-хорек Арчи Перлмуттера отгрыз Фредди пол-лица с такой же легкостью, с какой голодный человек отламывает ножку цыпленка.

Фредди взвизгнул и разрядил ружье в дверь «хаммер». Он еще успел поднять руку и попытаться оторвать тварь, но пальцы скользили по мерзкой слизистой коже. Хорек отскочил, откинул голову и в мгновение ока проглотил отвоеванную плоть. Фредди нащупал ручку дверцы, но прежде чем успел повернуть, тварь снова ринулась на него, на этот раз зарывшись в бугрившуюся мышцу между шеей и плечом. Из яремной вены фонтаном рванулась кровь, ударила в крышу «хамви» и пролилась багровым дождем.

Ноги Фредди задергались, топча педали «хамви» в жутком рэп-дансе. Тварь на заднем сиденье снова отпрыгнула, помедлила и, скользнув змеей по плечу Фредди, упала ему на колени.

Когда тварь одним махом оттяпала ему весь прибор, он смолк навсегда.

Сквозь заднее стекло первого «хамви» Генри долго наблюдал, как неясная фигура за рулем второго грузовика раскачивается взад и вперед. Он тихо радовался густому снегу, крови, заляпавшей лобовое стекло «хамви» и мешавшей смотреть.

Он и без того слишком хорошо все видел.

Наконец фигура за рулем перестала шевелиться и упала. Чья-то неуклюжая тень поднялась над ней, казалось, торжествуя победу. Генри знал, что это такое. Он уже видел одну на постели Джоунси, там, в «Дыре». Но и в том «хамви», что гнался за ними, окно разбито. Сомнительно, чтобы тварь могла похвастаться интеллектом, но сколько времени у нее уйдет на то, чтобы среагировать на свежий воздух?

Они не любят холода. Он их убивает.

Это верно, но Генри не хотел оставлять ее в живых, и не только потому, что водохранилище слишком близко. Откуда-то взялся огромный долг, и остался он один, чтобы представить счет. Джоунси часто говорил, что платежи — самая сволочная штука на свете. Но пришло время платить.

Он перегнулся через сиденье. Никакого оружия. Кое-как дотянулся до приборной доски и пошарил в «бардачке». Ничего, кроме квитанций на бензин, накладных и потрепанной книжонки в мягкой обложке, озаглавленной «Как стать своим лучшим другом».

Генри открыл дверь, ступил в снег, и ноги мгновенно куда-то уехали. Он с размаху плюхнулся на задницу, оцарапав по пути спину о высокое крыло «хаммера». Трахни меня, Фредди.

Генри кое-как поднялся. Снова поскользнулся, но на этот раз вовремя успел схватиться за дверцу. И осторожно обошел грузовик, не отрывая взгляда от его двойника, стоявшего позади. Тварь все еще дергалась и ерзала, алчно дожирая водителя.

— Оставайся на месте, красавица, — расхохотался Генри. Он сам сознавал, как дьявольски безумно звучит хохот в этой пустыне, но остановиться не мог. — Снеси парочку яиц. Я эггмен в конце концов. Твой добрый сосед, эггмен. Хочешь, принесу «Как стать своим лучшим другом»? Дать почитать? У меня есть экземплярчик.

Он все бормотал и бормотал, продолжая заливаться смехом. Скользя в предательски мокром снегу, как мальчишка, бегущий после уроков покататься с горки. Цепляясь за «хаммер», хотя, кроме как за двери, особенно цепляться было не за что. Наблюдая, как прыгает и резвится тварь… и вдруг она исчезла. Ой-ой. Куда, на хрен, она девалась? В каком-то идиотском фильме Джоунси в этот момент звучит нагнетающая жуть музыка. Нападение Срань-Хорьков, Космических Убийц, подумал Генри и снова закатился смехом.

Наконец ему удалось добраться до кузова. Вот она, кнопка, которую следует нажать, чтобы защелка заднего стекла поднялась… если, конечно, защелка существует. Может, и нет. Интересно, как Оуэн сюда залез?

Генри не помнил. Хоть расстреляйте его, не помнил. Ничего не скажешь, никогда ему не быть своим лучшим другом.

Все еще истерически кудахча, он ткнул пальцем в кнопку, и заднее стекло распахнулось. Генри заглянул внутрь. Слава Богу, ружья. Армейские карабины вроде того, что Оуэн взял в свою последнюю разведку. Генри схватил его и осмотрел. Предохранитель: есть. Переводчик режимов: есть. Обойма с маркировкой «АРМИЯ США КАЛ.5.56. 120 патр.»: есть.

— Так просто, что даже байруму под силу, — объявил Генри и схватился за живот, заходясь в новом припадке, но тут же поскользнулся и едва не брякнулся опять. Ноги не сгибались, спину ломило, сердце разрывалось от боли… и все же он смеялся.

Подхватив ружье (отчаянно надеясь при этом, что сумел снять его с предохранителя), он зашагал к «хамви» Курца. В ушах звенела нагнетающая жуть музыка, но смех по-прежнему рвался наружу. Помни о бензобаке. Театр абсурда, вернее, кино абсурда. Но где же Гамера, Космический Ужас?